В нашей редакции оказалась брошюрка, напечатанная на ксероксе. Называется она «Имею право!» Карманная книжка по правам военнослужащего» и издана по инициативе комитета солдатских матерей Хабаровского края. С первых же строчек чтение захватило.
«В армии действуют общие правила: не стучи на товарищей, не воруй у товарищей, лучше подставь себя за всех остальных». «Стоит уважать представителей не только кавказской, но и всех других национальностей. У них свои традиции и обычаи, в которых есть благородство, честность и порядочность. Помни об этом».
Кстати, книжица — уже своеобразный раритет. Ничего подобного в советской армии не издавалось. А зря. Например, мне было весьма полезно узнать, чем отличается прапорщик от мичмана и кто главнее — старшина или старший сержант. Книжица содержит адреса и телефоны всех комитетов солдатских матерей и военных прокуратур в регионе. Здесь компактно, доступным языком и с юмором даются советы призывнику на каждый день: например, до прихода на сборный пункт нелишне запастись копией паспорта, а прибыв в часть, промаркировать обмундирование. Указываются скрытые признаки неуставной части. Например, если солдаты все делают строем, без дополнительных указаний, то в части скорее всего царят неуставные отношения. Узнала я и где находятся самые плохие места в казарме — это верхние, расположенные в центре помещения. Ну чем не полезная книжица для солдата?
Одно ее портит: действительно неудачное приложение, написанное явно другим автором и сравнивающее солдат с заключенными. «Зэк виноват в своем положении, а солдат не имеет выбора служить или нет. За хорошее зэку могут скостить срок, а солдату нужно отбыть в армии два года. Зэка могут помиловать за преступление, а помилования от армии нет». Честно скажу, эти аналогии показались натянутыми.
Кто бы мог подумать, что именно из-за этого довеска маленькая брошюрка, отпечатанная небольшим тиражом, стала катализатором давно тлеющего конфликта между председателем Хабаровского комитета солдатских матерей Валентиной Решеткиной и отделом воспитательной работы ДВО. Помощник командующего ДВО полковник Леонид Кожан с трудом сдерживал негодование, говоря о книжке «Имею право». Но офицерам негоже бороться с дамами. Поэтому в дипломатично отредактированном письме в прессу он заключает, что Валентина Решеткина откровенно «перегибает палку», а ее разоблачительные заявления «набили оскомину».
Против упорной дамы объединились мужчины сразу нескольких организаций: они созвали конференцию, пригласили принять участие в дискуссии командование ДВО, ветеранские и общественные организации, и даже дьяка Василия.
— Нас возмутила позиция комитета, который именуется правозащитной организацией и делает все возможное, чтобы сорвать призыв в армию, — говорит председатель Совета ветеранов ДВО Виктор Болдырев.
— Новобранцу предлагается изучить книжку и спрятать. Вызывают возмущения и призывы не сотрудничать с военной прокуратурой, — возмущаются ветераны. (Никто при этом не заметил опубликованные в книжице телефоны всех прокуратур.) Но все же как брошюра и ее приложение появилась у хабаровских срочников?
— Эта книжка с 2004 года гуляет по России, издал ее комитет по делам молодежи Липецкой области, — пояснили в краевом комитете солдатских матерей.
— Военный комиссар Липецкой области делал запрос экспертам и получил ответ, что книжка ничего незаконного в себе не несет. Далее эту книжку переиздал Пермский правозащитный центр, и уже у них мы взяли основу, убрали лишнее и переиздали за счет средств президентского гранта. Она отправлялась на экспертизу, и ее в Москве утвердили на переиздание.
Одновременно выяснилось, что у конфликта далеко не книжные корни. Все дело в том, что благодаря председателю Хабаровского комитета солдатских матерей Валентине Решеткиной широкой общественности стало известно о беспорядках в полках боевой готовности округа. И эта информация по своей убойной силе посильнее книжицы будет. К слову, о побегах контрактников с весны написало немало газет, сюжет о том, как несколько уголовных элементов поставили на уши целый гарнизон, вызвал большой резонанс в округе и обсуждение на форумах. Более того, военная прокуратура ДВО совершенно официально подтвердила корреспонденту «РГ», что по результатам прокурорской проверки, сведения о противоправных действиях в отношении военнослужащих подтвердились. Командующему войсками ДВО внесено представление об устранении нарушений закона, а по факту вымогательства денег у военнослужащих-контрактников со стороны офицера даже возбуждено уголовное дело. Но!
Не так все плохо в армии, как кажется некоторым, — явствует из справки отдела воспитательной работы ДВО, которую принес в редакцию полковник Кожан. Приводятся факты: по данным ДВО, в отдельных частях преступления, связанные с неуставными взаимоотношениями, рукоприкладством, вымогательством, уклонениями от военной службы, уменьшились в 4,5-7 раз, а за первое полугодие общая численность военнослужащих, совершивших самовольное оставление части, сократилось на 41,4 процента. На 15 процентов снизилось количество контрактников, совершивших правонарушения. То есть председатель комитета солдатских матерей Валентина Решеткина наводит тень на плетень.
Вывод ветеранской общественности: «Окрыленная чувством безнаказанности, Решеткина давно перешла рамки дозволенного. Деятельность ее комитета наносит серьезный вред молодежи, роняет престиж военной службы, представляет национальную угрозу» и благодаря ей, Решеткиной, «в молодые головы внедряется установка на ненависть к нашим вооруженным силам и равнение на растлевающие, худшие из ценностей Запада». Круто?
Мы позвонили Валентине Васильевне — узнать, зачем она роняет престиж военной службы. И услышали вот что.
— Воинская часть 5114 (полк боевой готовности, который переводится на контракт) попал под влияние рэкета. Рэкет объединился с офицерским составом, сержантским составом, старшинами, и все вместе с военнослужащих взимают дань. К нам в комитет солдатских матерей обратилось более тридцати с лишним человек, которые утверждали, что их «поставили на счетчик». Эти документы мы передали в управление воспитательной работы ДВО. Пытались мы и с военной прокуратурой работать, но когда военнослужащий говорит, кто его «разводил», он все равно останется виновен. В Сергеевском полку до того дошло, что бандиты на территории части устроили бойню, и когда один из офицеров пытался протестовать, то его избили так, что он попал в реанимацию.
Подобное происходит во многих воинских частях, например, в Бикине и Хабаровске. Из полка бегут. 8 октября 2006 года было 86 человек в бегах, через 12 дней уже 106 человек, через 2 месяца 120 человек — это официально. Часть находится на Красной речке. Так все разбегутся контрактники, и никаких полков боевой готовности не будет. Эти полки и не защитят нас. Мы заявили, что пора объединить усилия военной контрразведки, прокуратуры, УВД края, ФСБ, чтобы прошел совет безопасности при губернаторе, что нужно подключить все силовые структуры, ибо только губернатор может координировать силовиков. Проблему-то снимать надо! Как только мы написали об этом на имя уполномоченного по правам человека, и он передал письмо в совет безопасности, началась с нами война. Округ считает, что мы, мол, не должны выносить сор из избы.
Дальневосточный военный округ — самый огромный в стране. Представьте, сколько людей здесь имеют отношение к армии или является членом семьи военных. Собственно, и по этой причине трудно утаить что-либо от общества, которое должно помогать армии становиться сильнее.
Но демократические институты с трудом пробиваются через шлагбаумы военных.
Если считать, что армия — продолжение нашего общества, нам не обойтись без этих институтов, как бы они ни раздражали отдельные ведомства.
Недавно моей подруге пришло письмо от командира части, где служит ее сын. Она в жизни столько хорошего о нем не слышала. Как же мы с ней ошибались, думая, что в армии до солдата никому дела нет.
Что делать при неуставных взаимоотношениях?
За нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими (в том числе при отсутствии между ними отношений подчиненности), связанное с унижением чести и достоинства, издевательством или сопряженное с насилием, а также за оскорбление одним военнослужащим другого виновные привлекаются к дисциплинарной ответственности, а при установлении в их действиях состава преступления — к уголовной ответственности (ст. ст. 286, 335, 336 УК РФ; п. 19 Устава, утв. Указом Президента РФ N 1495).
Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими относится к грубым дисциплинарным проступкам, за совершение которых может быть назначен дисциплинарный арест (п. 10 Дисциплинарного устава, утв. Указом Президента РФ от 10.11.2007 N 1495; п. 1 Приложения N 7 к Дисциплинарному уставу).
В случае возникновения неуставных взаимоотношений между военнослужащими можно предпринять следующие действия.
1. Обращение к командиру
Военнослужащий может подать жалобу непосредственному командиру того лица, действия которого обжалуются. До принятия решения о применении к виновному лицу дисциплинарного взыскания проводится разбирательство, срок которого по общему правилу не может превышать 30 суток с момента, когда командиру стало известно о совершении дисциплинарного проступка.
Если в действиях (бездействии) военнослужащего будут усмотрены признаки преступления, об этом докладывают командиру воинской части, который, в свою очередь, уведомляет органы военной полиции, военного прокурора и руководителя военного следственного органа Следственного комитета РФ (п. п. 81, 81.1, 108 Дисциплинарного устава).
2. Обращение в органы военной полиции
Военнослужащий может самостоятельно обратиться в органы военной полиции в конкретном военном гарнизоне. В свою очередь, должностные лица военной полиции обязаны принять меры для защиты жизни, здоровья и законных прав и свобод такого военнослужащего. Разбирательство по дисциплинарному проступку проводится в пределах компетенции военным комендантом гарнизона или назначенным им лицом (п. 7, пп. 3, 7 — 10 п. 20, п. 187 Устава военной полиции Вооруженных Сил РФ, утв. Указом Президента РФ от 25.03.2015 N 161).
3. Обращение к военному прокурору
Одновременно с подачей жалобы командиру и в органы военной полиции военнослужащий также вправе обратиться к военному прокурору по номеру телефона горячей линии или с письменным заявлением о неуставных отношениях с просьбой принять соответствующие меры. Обращение регистрируется в органах военной прокуратуры в течение трех дней с момента его поступления и подлежит рассмотрению, как правило, в течение 30 дней с даты регистрации, а если оно не требует дополнительного изучения и проверки — в течение 15 дней. В случае проведения дополнительной проверки, запроса материалов и в других исключительных случаях данный срок может быть продлен, но не более чем на 30 дней (п. 2 ст. 1 Закона от 17.01.1992 N 2202-1; п. 2.1 Инструкции, утв. Приказом Генпрокуратуры России от 18.03.2013 N 70; п. п. 2.3, 5.1, 5.8 Инструкции, утв. Приказом Генпрокуратуры России от 30.01.2013 N 45).
4. Перевод на новое место военной службы
В рассматриваемом случае военнослужащий может быть переведен к новому месту военной службы из одной воинской части в другую, в частности, по служебной необходимости и по состоянию здоровья в соответствии с заключением военно-врачебной комиссии (ст. 15 Положения, утв. Указом Президента РФ от 16.09.1999 N 1237).
При этом неуставные действия в отношении военнослужащего могут быть признаны причинами, освобождающими его от уголовной ответственности в случае, если он, например, совершил впервые самовольное оставление места службы (п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 03.04.2008 N 3).
Подготовлено на основе материала
адвоката Тригнина В.Г.,
Коллегия адвокатов г. Москвы
«Военная коллегия адвокатов»
«Электронный журнал «Азбука права», актуально на 28.02.2020
Другие материалы журнала «Азбука права» ищите в системе КонсультантПлюс.
Наиболее популярные материалы «Азбуки права» доступны в мобильном приложении КонсультантПлюс: Студент.
Про Гришаню или служба по блату
В армию я попал в 2007 году лейтенантом-пиджаком после окончания радиотехнического факультета. Армейские порядки тогда для меня были в диковинку, и поэтому я не удивился, когда однажды, через неделю после начала, собственно, службы, в казарму нашей отдельной радиолокационной роты вошел круглолицый пухленький паренек и, увидев меня,вместо воинского приветствия сказал : «Товарищ лейтенант, я тоже. «. «Тоже что, рядовой?» — удивился я — » и где ваше воинское приветствие? «. » Да ладно вам, товарищ лейтенант. Ведь я тоже. Этот. Радиотехник. будущий. В институт ваш буду поступать». Так я познакомился с Гришаней. Гришаня был парень простой, деревенский, не шибко умный, но всегда ищущий для себя выгоду. Родной дом Гришани находился в четырех километрах от части в небольшом посёлке. Как выяснилось позднее, отец Гришани, а точнее Григория Конникова, делал с бывшим командиром роты какие то мутные вещи, а когда командира за какие то заслуги перевели в генштаб, попросил спокойной службы для сына. Но не задалось, потому что Гришаню тихо ненавидили все — офицеры, солдаты, гражданский персонал. Тихо, потому что в открытую об этом не говорили — за такие слова можно было уехать дослуживать на дальний гарнизон. Влияние генштаба на командира роты было такого, что Гришаня регулярно в выходные уходил в увал домой на зависть остальным солдатам, из дома им хавчика и сигарет не возил принципиально, а после нескольких месяцев службы попросился дежурным на КП (командный пункт) роты и никто не смог ему отказать. Нужно сказать, что на КП работали только военнослужащие по контракту в звании старший сержант и выше. Так как авторитет Гришани в роте был невысокий, то захотелось ему в контрактники. Вроде как контрактника уважать будут если не сейчас служащие солдаты, то уж новый призыв точно. И вот после 8 месяцев службы Гришаня подал заявление на перевод на контракт. Самое изумительное было то, что перевод ему одобрили, но с пометкой, что нужно прослужить по призыву еще 4 месяца, до года стало быть. А тогда по призыву служба была 2 года. Командир роты, уважаемый мной майор Дальняков, лютовал и в офицерской среде называл Гришаню чудовищем и паразитом. Причина неприязни, помимо блата, была еще и в том, что наш герой обычно по окончании смены на КП бросал свою работу, будь то уборка или ревизия техники, недоделанной со словами » Следующая смена доделает» (А оно им надо?), и после суток дежурства шел домой на отсыпной, потом у него был выходной, потом он сутки служил солдатом и опять сутки дежурным на КП. Так прошли 4 месяца и настал Великий день. Уже не помню, как это произошло, но Гришаня в один момент стал контрактником. Жалко, конечно, что уважения это ему не прибавило. Он стал получать зарплату и через пару месяцев скопил себе на скутер. Со скутером была отдельная хохма — первый раз, когда он приехал на скутере, его не пустили на территорию части, так как в списке пропусков его не было. Дежурный по КПП не хотел залета перед командиром и предложил оставить скутер у КПП снаружи. Оставлять скутер за территорией Гришаня не захотел, поэтому поехал ставить его домой и опоздал на построение, за что был выдрючен командиром как «лицо, не созревшее для гордого звания рядового по призыву». Добрейшей души человек, наш командир всё таки выписал ему пропуск, но после своего первого (и последнего) въезда на территорию скутер таинственным образом исчез и был найден на следующий день Гришаней где то на стрельбище с другой стороны роты. Это ребята одного с ним призыва, как они мне потом признались, учили его, а то слишком зазнался. Больше я этого скутера на территори не видел. Началом конца военной карьеры Гришани стал следующий случай. Кто служил в ПВО, тот знает, что несколько раз за год отдельно стоящие роты подвергаются анальным карам от вышестоящих органов и событие это носит название Итоговая проверка. Это тот день, когда нужно надевать РХБЗ, выполнять нормативы по ФИЗО и сдавать знания уставов. Гришаня это знал и до конца надеялся, что Итоговая его минёт. Так как ФИЗО его было . ну в общем, его не было, я несколько раз предлагал ему вместе позаниматься, побегать, привести свое рыхлое тельце в порядок перед проверкой, на что он улыбался мне и говорил, что на итоговой его не будет. И вот настал тот самый день, когда звезды сошлись. Примерно в 7:00 командиру позвонил проверяющий из состава комиссии и сказал, что они с командиром полка, полковником Скрынко, выезжают из расположения полка и через 2 часа будут у нас. Гришаня на разводе появился примерно в 8:30 как раз перед заступлением дежурным по КП. Ему было доверено, что едет в командир полка и сегодня его, Гришанин, день. «Не подведи, контрактник» — сказал ему командир, и расстроенный Гришаня поплелся на КП. Но на КП он не дошел, телефон сбрасывал, и удар проверки на себя принял другой контрактник — женщина 58 лет. От ФИЗО ее, конечно, освободили, но норматив 3а по РХБЗ она сдала на отлично. Потом, как я думаю, предупрежденный командир полка проверил график дежурных по КП, не нашел там рядового Гришаню и передал через командира, что хочет видеть его у себя в полку с объяснительной. Гришаню нашли в лесу за ротой через пару часов. Он сидел на пеньке и думал о великом. После объяснительной и разговором с командиром полка Гришаня вдруг захотел опять пойти на повышение, был успешно принят в школу прапорщиков и переведен в другой полк, от которого до его родного поселка 200 км. Ибо великая армейская мудрость гласит, что не можешь бороться — избавься, не можешь избавиться — повысь. А еще через год я уволился из этого дурдома под названием армия. В мой ВУЗ он, кстати, действительно поступал, уже будучи прапорщиком, но через семестр был отчислен за неуспеваемость. Где сейчас Гришаня, я не знаю, но вряд ли в Генштабе. У генералов пока еще свои внуки. И это в данном случае даже неплохо.